Особая благодарность высказывается Azalin’y за предложенную идею, Ouren’у за редактирование и поправки, Аваллаху за Гимн Заката и человеку, который создает описания кампаний на Авернусе.

В рассказе использованы стихи Трэйси Хикмен и Маргарет Уэйс

 

На бесчисленных ручьях, вливающихся в широкую реку Вучар, играли последние лучи заходящего солнца. А он все стоял на небольшом островке, возле великой Святыни Ручьев, и не мог оторваться о шершавой коры великого дерева. Как оно напоминало ему величественный Кулдагар! Снежинки, танцующие в ослепительно синем небе Севера. Небе столь синем из-за того, что неподалеку отсюда, небесный свод переходит в ледяные воды моря Движущегося Льда. Суровые, но стойкие люди, жар сердец которых побеждал даже смертельный холод Долины Ледяного Ветра. Долины, которая многие годы служила ему домом. И, если закрыть глаза, перед ним вновь вставало то морозное утро, когда все изменилось. Изменилось навсегда.

Но у него не было времени на то, чтобы скорбеть о прошлом. Лучший боец церкви Эзры должен был вновь собираться в путь. Охотник вновь выходил на охоту. Охотник, которого звали Тинтаниэль Хантер.

 

Они еще сидели в уютном зале небольшой таверны, расположенной недалеко от ствола Великого Дуба. И он до сих пор помнил то странное предчувствие, которое охватило его в тот момент, когда дверь таверны хлопнула, и в зал ворвался Андер. Но прежде, чем кто-то успел задать вопрос, вор прохрипел одно лишь слово, которое заставило их вскочить на ноги – “Чума”. Тинтаниэль  еще пытался осмыслить услышанное, когда Дерек тихо спросил: “Где?” И Андер заговорил…

…Уже после первых слов, у него чуть не остановилось сердце. Он любил Невервинтер. Любил той странной любовью, которую, казалось бы, эльфы питали только к своему родному острову – Эвермету. Но для него, всегда был важнее Город-без-Зимы.

Невервинтер! Стройные башни, взметнувшиеся ввысь, в морозное небо. Узкие улицы, по которым каждую весну текли ручьи. Стены замка, раскинувшегося на главной площади. Гул доков, где собирались странники со всего Фаэруна. Но он понимал, что его боль не может сравниться с болью Андера, который вырос в том далеком городе, и семья которого уже много лет жила там, неподалеку от тихого кладбища, на которое, в конце концов, уходили все жители могучего города. Тинтаниэль  часто бывал там. Теперь кладбищу суждено было разрастись…

Понимал их боль и Дерек. Эльф, избравший служение Латандеру, Повелителю Утра, всегда был чувствителен к чужой боли, особенно, когда она терзала сердца двух его братьев. И не играло никакой роли и то, что лишь один из них принадлежал к его народу. Дерек понимал их, и потому уже приказывал приготовить лошадей.

 В углу, над своим медальоном склонила голову Даналия, еще одна служительница Рассвета. И когда она подняла глаза, то Тинтаниэль  различил в них слезы. Она уже видела эпидемию чумы, когда болезнь унесла в чертоги Владыки Утра её мать-эльфийку. А через несколько лет, человек, который был её отцом,  умер в нескольких футах от Тинтаниэля, когда они дрались на одном из перевалов Хребта Мира с отрядом гоблинов, пытающимся пробиться в низины. И тогда он поклялся Лайму, что сделает все, чтобы позаботиться о его дочери.

И только Фаэлара не было рядом с ними. Но эльф знал, что маг, несмотря на свою внешнюю холодность, никогда не отвернется от чужого горя, а тем более, от горя его друзей. И, внезапно, Тинтаниэль  почувствовал радость, оттого что знал – его товарищи никогда не покинут его, никогда не бросят и не отрекутся от воина. И он никогда не покинет их. И с этой мыслью, он вышел на двор, где Дерек уже подводил коней к крыльцу.  И лишь один раз, странное чувство пронзило его сердце – почему-то, когда он оглянулся на Кулдагар, к нему пришло знание того, что он видит его в последний раз. Но когда они выехали на белоснежную равнину, он забыл обо всем.  Они скакали на восток, и солнце в очередной раз вставало перед ними…

 

…Он скакал на запад, и солнце опускалось за край горизонта, отбрасывая последние огненные отблески на дорогу, расстилавшуюся перед ним. Тинтаниэль  знал, что ночные дороги опасны, и Даркон не был исключением. Но ему было все равно. Он уже давно утратил страх за свою жизнь, да и был ли он когда-то? Возможно, все объясняется тем, что раньше он был не один, и ему было за кого бояться. Но теперь его путь одинок. Его больше ничто не тяготило, и никто не посмел бы его остановить, если бы он захотел совершить то, чего страшился раньше. Он был свободен, но почему-то, это его не радовало. И в душе вновь поднималась злоба, утихомирить которую можно было лишь одним – кровью. Злоба на судьбу, которая забросила его сюда. Которая сделала его таким, каким он стал сейчас.

 

Когда они достигли ворот Невервинтера, вокруг все еще стояла предрассветная полутьма, облегающая город подобно темному савану. И только одно свидетельствовало о том, что его жители все еще живы – несколько стражников, стоящих у входа. И закрытые ворота.

Он натянул поводья, но прежде, чем ему удалось соскочить на землю, Андер уже был возле ворот. И возле человека в стальной кольчуге, сжимавшего в руках меч. Вор пытался что-то сказать, но, в конце концов, замолчал, и вдруг оттолкнул направленный в его сторону меч и крикнул: “Откройте ворота”. И вновь замолчал, пристально глядя в лицо стража.

Тинтаниэль  уже стоял рядом с ним, когда стражник тихо произнес: “Ворота закрыты, и останутся запертыми до конца чумы. Мы не может никого выпустить из города или впустить в него. Ради вашего же блага, уходите”.

Он чувствовал, как его рука тянется к мечу. Он понимал всю опасность чумы, но знал еще одно – если в городе чума, то там не может не пригодиться лишняя пара рук. В страже, в лечебнице, или даже здесь, у ворот. И он был готов отдать все, чтобы занять это место. Хотя бы ради того, чтобы и дальше называть Невервинтер своим домом. Он уже собирался высказать все это стражнику, когда Андер тихим голосом вдруг прошептал: “Что происходит в городе”?

Лицо воина исказилось. “В городе идут бои. В доках на улицы вышли мародеры, и нас не хватает людей, чтобы усмирить их. Люди в любой момент могут начать бунт. Но хуже всего в районе, прилегающем к кладбищу…”

Побледневший Андер вскрикнул: “Что там”?

“Мертвецы. Кто-то поднял мертвых,  они вырезали весь квартал. Там никто не мог выжить. Никто…”

…Он должен был предугадать это. Он даже начал разворачиваться, но не успел. Бледный, как смерть Андер бросился вперед, к воротам, но на его пути встал один из стражников. И тогда, хрупкий вор, не останавливаясь, ударил его мечом. На ходу. В грудь.

Страж ворот упал на холодную землю, обливаясь кровью. А вор уже был возле самых ворот, когда стоящий возле Тинтаниэля страж направил на него арбалет. Почти машинально, эльф нанес ему удар в затылок, когда вдруг понял, что происходит. Но было уже поздно.

Ворота были закрыты изнутри. И Тинтаниэль  только с ужасом мог наблюдать за тем, как вор ударил последнего, застывшего на месте стража. И эта сцена запомнилась ему надолго: стоящий с окровавленным мечом в руках Андер и туман, медленно наползающий с севера. А уже через несколько мгновений, туман окутал все вокруг, и все исчезло в белом мареве. И наступила тишина.

“Где мы”, услышал он шепот Андера. “Где бы мы ни были, мы должны как можно уходить отсюда. Тела скоро обнаружат. Но как только туман рассеется, я ухожу. Тебя спасло лишь то, что мой кодекс запрещает убивать безумцев” - услышали они впереди холодный голос Дерека. Даже не видя лица вора, Тинтаниэль  мог представить всю боль и ужас, отражавшиеся на нем. Но даже он не мог ничем помочь своему товарищу. Он и сам оказался перед тяжелым выбором - он мог либо уйти с паладином, чей кодекс действительно не разрешал ему оставаться рядом с убийцей, или остаться с другом, с которым он провел уже больше трех лет. И выбор осложнялся и тем, что он не знал, что предпочтут Даналия и Фаэлар...

...Еще когда туман только начал рассеиваться, Тинтаниэль  с беспокойством начал вглядываться в контуры высоких деревьев, нависших над узкой тропинкой. Он знал только одно место в окрестностях Невервинтера, где могли расти подобные деревья - лес Невервинтер - но чтобы добраться до него, потребовалось не меньше двух дней. И, когда туманы окончательно развеялись, и остальные пораженно начали всматриваться в окружающую их чащу, только Тинтаниэль  заметил, как Дерек прижался к дереву, с искаженным лицом. Он бросился к другу, то тот остановил его взмахом руки. “Что такое?”, прошептал Тинтаниэль , наклонившись к паладину. “Земля, с ней что-то не так. Мне кажется, нет, я почти знаю, что вокруг Зло! Но я не могу понять, где именно. И еще одно, друг, я почти уверен - это, уже не наш мир”.

Не наш мир! Конечно же, Тинтаниэль , как и все жители Фаэруна, слышал легенды о множестве других миров, обитатели которых могли переходить из одного пространства в другое с помощью порталов. Как-то раз, он даже разговаривал с тифлингом, странным существом, которое было помесью человека и обитателя Бездны. Именно он рассказал эльфу о сотнях различных порталов, которые связывают различные части существующих пространств. Возможно, они каким-то образом прошли через один из порталов? Но в каком же мире они оказались? Тифлинг рассказал ему о пространствах Стихий, великом городе Сигиле и множестве иных, поразительных миров. Но он так и не упомянул о месте, в котором сама земля излучала бы зло…         

   …Они встретили её примерно через несколько часов ходьбы по лесной дороге. И теперь Тинтаниэль  с болью вспоминал, что только он один обратил внимание на то, что хрупкая девушка догнала их практически бесшумно. Он мог бы попытаться предупредить остальных, но, как ни странное, его подозрения успокоил бесхитростный рассказ юной обитательницы земли, которую она назвала Тепестом. По её словам, она жила неподалеку от озера Красных Листьев, и сейчас возвращалась домой после путешествия к родственникам, живущим возле границы здешних земель. И, в этот момент, эльф забыл обо всем, услышал название озера, возле которого жила девушка. Озеро Красных Листьев…

…И тогда, иллутиир презрели условия мирного договора, и, прямо на середине озера Рассвета, напали на короля народа Ийеллура, и нанесли ему множество ударов. И тогда, не удержавшись в раскачивающейся ладье, смертельно раненый король эльфов упал за борт, и, погружаясь в холодные воды озера, наложил свое предсмертное проклятье на предателей иллутиир, и на другие эльфийские народы, забывшие о своих братьях, и волнующихся лишь за себя. С тех пор, каждую осень, воды озера скрывает алая листва, и, кажется, будто его воды вновь окрашены кровью давно забытого короля. Но теперь уже невозможно сказать, правда это, или вымысел, ибо говорят, что через несколько лет, озеро Красных Листьев исчезло с лица земли, и только густые туманы клубятся на его месте. Так началась осень народа эльфов… 

Он долго еще думал об истории древнего озера, не замечая того, как все сильнее и сильнее хмурится Дерек, и как непринужденно смеется Андер, ни на секунду не расстающийся с их попутчицей. И, когда они остановились на ночлег на небольшой поляне, и Андер вызвался дежурить первым, присев у огня рядом со своей новой подругой, Тинтаниэль  лишь краем глаза заметил, как сжимались пальцы паладина на рукояти меча, а глаза его неотрывно наблюдали за лицом девушки… 

 

Он до сих пор не знал, что в ту ночь заставило его проснуться. Возможно, хрустнула ветка, или зловещее предчувствие, которое преследовало его весь день, пробудило его ото сна. Но первое, что он увидел при тусклом свете гаснущего костра, было отсутствие Андера. И, начиная кричать, он понял, что вор уже мертв.

Они поняли все мгновенно. Не прошло и нескольких мгновений, как Даналия пробормотала несколько слов, и из её рук по поляне растеклось ослепительное сияние. А Дерек рухнул на колени возле кровавой дорожки, уходящей в густые кусты. И вдруг, он услышал треск ветвей, и подозрительно знакомый ему шум. Не медля, Фаэлар направил руку в сторону костра, и тот вспыхнул, заливая все окружающее пространство алыми бликами. Не веря своим глазам, Тинтаниэль  сжал рукоять меча и прошептал: “Гоблины”. Шагнув назад, он встал в уже привычную стойку Танца, и замер, направив острие меча в землю. А потом, на поляну хлынули они, и он ринулся вперед…

…В первые же мгновения сражения, Фаэлар отскочил за костер, и начал нараспев читать знакомую наизусть формулу. Он полностью сосредоточился на словах, которые произносил уже десятки раз, спокойно наблюдая за тем, как к нему мчится несколько приземистых тварей, размахивающих дубинками. И лишь когда до них оставалось всего несколько футов, он протянул в их сторону пальцы, и произнес последнее слово. А потом, из его пальцев вырвалось пламя…

Первый гоблин, бросившийся на Тинтаниэля, умер еще до того, как успел поднять дубину. Изогнувшись, эльф достал еще одного, пытающегося зайти ему за спину, а потом шагнул за дерево, в которое через несколько мгновений врезался огромный топор, который сжимал гоблин. Но пока он пытался вырвать его из жесткой коры, меч разрубил ему шею и вновь скрылся во мраке. Получив несколько минут передышки, воин замер в защитной позиции Танца, осматривая залитую светом поляну. И тут, он услышал крик.

Стоящая в центре поляны Даналия пыталась закончить заклинание, когда откуда-то со стороны деревьев вылетел камень, попавший жрице прямо в висок. Несчастная рухнула без сознания на траву. Двое гоблинов ринулись, чтобы добить ненавистного врага, и Тинтаниэль  уже собирался броситься туда, когда…над телом жрицы встал закованный в сталь боец. Воин Латандера, паладин Дерек Анаэрран несколькими ударами смел обоих гоблинов, а потом шагнул вперед, отгоняя тварей к границам поляны. И Тинтаниэль  начал пробиваться к нему…

…Не обращая внимания на тлеющие тела гоблинов, лежащие у его ног, маг начал произносить новое заклинание. Сжав в руке небольшой стеклянный конус, он наполовину прикрыл глаза, сосредотачиваясь для того, чтобы высвободить новую порцию магической энергии. Он продолжал произносить слова заклинания, когда появившийся из глубины леса гоблин воткнул ему в спину топор. Но он радовался своей победе только до тех пор, пока из-под руки упавшего эльфа ему в лицо не ударил холод, через несколько мгновений превратившийся в лед, и бросивший то, что осталось от убийцы на тело Фаэлара…

   Тинтаниэль  продолжал Танец. Уклонившись от удара очередного гоблина, он толкнул его свободной рукой, отбросив в сторону набегающего противника, одновременно пронзая тварь, угрожавшую ему топором. Двое столкнувшихся гоблинов еще лежали не земле, когда тень воина накрыла их, а затем меч опустился. Два раза. Внезапно, из темноты появилось сразу несколько врагов, которые бросились на него, размахивая дубинами. Один из гоблинов попытался подсечь его ноги, но эльф взвился в воздух, успев нанести удар одному из противников поперек груди. А потом, приземлившись, он ринулся вперед, отбивая сильные удары быстрыми взмахами меча и медленно оттесняя нападавших к кустам. В конце концов, один из них споткнулся. Подняться ему было не суждено…

…Он уже начинал уставать. С трудом отбив очередной удар дубиной, но сумел первым совладать с инерцией и вонзил меч в горло противнику. Краем глаза он видел, что к нему приближается еще один противник, но вдруг, он забыл о нем. Примерно в десяти футах от него дрался Дерек, и, в этот момент, к нему сзади приближался огромный гоблин, сжимающий в лапах большой топор. И, в этот момент, Тинтаниэль  Хантер сделал, возможно, самый важный выбор в своей жизни. Не замечая ничего вокруг, он метнул меч в спину крадущемуся гоблину. А еще через несколько мгновений, копье вонзилось ему в бок, и отбросило эльфа в сторону, во тьму…

Победный крик застыл в горле Дерека Анаэррана, когда он увидел тело Тинтаниэля, неподвижно лежащее на земле, и гоблина, застывшего над ним с копьем. Забыв обо всем, воин света бросился вперед, и одним ударом двуручного меча зарубил ненавистного противника. А потом, с широкой улыбкой, он обернулся навстречу приближающимся врагам, и шагнул вперед. Навстречу приближающемуся рассвету…

…Он с трудом открыл глаза. Рана в боку горела, и он с трудом смог приподняться, чтобы опереться на древесный ствол. Он уже собирался позвать на помощь, когда внезапно услышал голоса. Попытавшись сконцентрироваться, он посмотрел на поляну, и увидел, то, что заставило его застонать, но не от боли.

Посреди поляны, оперевшись на окровавленный меч, стоял Дерек, и по лицу его стекала струйка крови, рядом с ним, лежало тело Фаэлара, а чуть дальше, неизвестный Тинтаниэлю человек склонился над телом Даналии. Еще несколько людей стояло перед Дереком. Они оживленно переговаривались между собой, показывая на лицо эльфа. И только сейчас Тинтаниэль  понял, что особое внимание они обращали на вертикальный зрачок и заостренные уши паладина. И вдруг, в руке человека, склонившегося над Даналией, блеснул нож. Он хладнокровно занес его над телом так и не очнувшейся жрицы и затем спокойно перерезал ей горло. И в этот же момент, стоящие перед Дереком люди бросились на него. Тинтаниэль  рванулся вперед, но безумная боль в боку остановила его прыжок и швырнула вниз, а потом в тьму…

…Латандер, отец наш, ты следишь за нами и направляешь нас, ведешь по светлому пути к рассвету…

…Дерек бросился вперед, и пока стоящие перед ним выхватывали мечи нанес одному из убийц страшный удар по голове, ударив рукой, закованной в сталь…

…Мы все дети твои, и снизойди к своему сыну, он устал, и у него нет больше сил, так прими же его в свои объятья…

…Он развернулся, и вторым ударом отбросил еще одного человека на несколько футов,но третий успел выхватить меч, а вонзил его в тело эльфа…

…Он верно следовал твоим заветам, сражаясь с тьмой, желающей поглотить мир, и неся с собой свет…

…Глаза убийцы расширились, когда его противник не замечая боли врезался в него, а потом навалившись сверху одним ударом раздробил ему горло…

…Пускай ему откроется дорога к извечному свету, к которому он стремился всю свою жизнь, и пускай обретет он покой…

…Шатаясь Дерек поднялся на ноги, и вдруг развернулся, отбивая удар ножа, который пытался вонзить ему в спину человек, и вторым ударом рассекая ему лицо…

 …Пускай закат его жизни станет рассветом, и в свой последний путь он уйдет зная одно – мы будем помнить его, и имя его не сотрется из памяти мира…

…Он стоял посреди поляны, а в нескольких десятках футов от него стоял ряд арбалетчиков. Он успел сделать всего несколько шагов, когда болты сорвались с тетив и ударили его в грудь…

…Да воссоединится он с тобой, Владыка Утра, и станет еще одним лучом солнца, который развеивает мрак, и заливает наш мир  после долгой ночи, и да будет так…

…Сначала на залитую кровью траву упал меч, а потом, на неё мягко опустилось тело того, кто в прежней жизни был Дереком Анаэрраном, и в невидящих глазах мертвого эльфа отражались лучи восходящего солнца. В Тепесте наступал новый рассвет, но его служителю уже не давно было увидеть его.  

 

Он плохо помнил, что было потом. Почему-то все воспоминания давались ему с трудом. Он уже не мог вспомнить лицо Дерека, а при мысли о Фаэларе перед ним вставала только изящная налобная повязка мага, и больше ничего. И только лицо Даналии он помнил ясно…

Кто знает, возможно это и к лучшему? Но нет, где-то в глубине души Тинтаниэль  знал, что он должен бороться за свою память. Но после каждого возвращения в Даркон, он вновь забывал какую-то частичку прошлого. И ему становилось легче.

Иногад ему даже казалось, будто на самом деле, он родился и вырос в Невучар Спрингс, небольшой эльфиском городе, который чем-то напоминал ему Невервинтер. Но только чем-то? Или он и был тем загадочным городом, от которого в его памяти осталось только название? И сейчас, он всеми силами старался вспомнить, что было потом, после ужасной резни в земле, которую, как он узнал позже, называли Тепестом. Но в памяти вновь и вновь вставало лицо его воспитаницы, которая на некоторое время стала ему кем-то вроде дочери, и скорбные слова Гимна Заката, которые он произносил все время, когда полз по лесу на запад, творя его по всем, и каждому из погибших…

 

Владыка Рассветов, приходит наш час,

И утро встречать уже будут без нас,

Но в памяти светлой бессмертного мира

Останется дум и деяний рассказ.

 

Темнее, чем ночь, обступившая мгла,

И мрак заглушает любые слова.

Но зов, обращенный к извечному свету,

Нельзя замолчать и отринуть – нельзя!

 

Годами тянулись зимы холода,

Но солнечный луч растопит толщу льда,

И земли предвечных, весенних рассветов,

Услышат сынов Латандера слова.

 

Он хорошо помнил, что было потом. Долгие месяцы, когда он пытался выжить в лесах, скрываясь от всех, кто входил под сень  деревьев. Обретение друзей, а потом новое предательство, после которого у него не было никаких шансов выжить. Бросив его в лапах гоблинов, его “товарищи” бежали, лишив остатков доверия к людям. Он уже умирал, когда его нашли проезжающие по лесу люди – отряд служителей Эзры. Именно они привезли его в Невучар Спрингс, где он вновь обрел дом и веру. Именно там он начал понимать, что у него вновь есть цель. А после двух лет обучения в храме, он понял, что смыслом его жизни стало служение новому богу, который, в отличие от Латандера и Кореллона Ларетиана, не отвернулся от своих детей в этой мрачной земле. И, наконец, он свершил месть…

…Они уже выезжали из небольшой деревушке, расположенной в дремучих лесах Тепеста, когда внимание Тинтаниэля привлек шум на главной площади. Несмотря на недовольный взгляд Инквизитора, он натянул поводья и спрыгнул на землю. Целью их отряда был небольшой храм Эзры, расположенный неподалеку от озера Красных Листьев, и потому они могли не спешить. Но вдруг, лицо Инквизитора исказилось, когда он заметил, что рука спешившегося эльфа тянется к рукояти пистоля, торчашего из кожаной кобуры на поясе.

 Двое ухмыляющихся мужчин вели к лежащей посреди площади груде дров избитую девушку, которая с трудом держалась на ногах. И даже не слыша голосов местных жителей, многократно повторяющих слово ведьма, все был понятно уже после пристального взгляда в её сторону. У несчастной были заостренные уши.

Нахмурившийся старейшина деревни подошел к столбу, к которому уже была привязана девушка и начал зачитывать приговор. Но Тинтаниэль , лицо которого скрывал капюшон, уже не слышал ничего и никого, и только отдельные слова доносились до его разума. “Колдунья…неурожай…нет дичи… чужестранка…дьявольское отродье…похитители детей…” Уже через несколько минут старейшина замолчал, и сделав знак высокому мужчине, сжимающему в руке факел, отошел в сторону. Из толпы вылетело несколько камней, но большинство стояло спокойно, ожидая начала казни. Никто не заметил, что стоящий на краю площади человек в капюшоне уже шагал вперед, что-то вытаскивая из-за пояса. Кто-то из всадников попытался соскочить с коня, но Инквизитор взамахом руки остановил его.

Факельщик уже подошел к костру, когда раздался грохот. Несколько десятков людей молча следили за тем, как палач медленно оседает на землю, а из его виска толчками вырывается кровь. Один из стоящих в первом ряду нагнулся, что бы подобрать факел, но в этот момент, вырвавшаяся из-за человеческих спин тень сделала почти незаметное движение рукой, и кисть человека осталась на земле. Еще несколько мгновений, и старейшина рухнул на землю с огромной раной в груди, и только тогда тень превратилась в стройного человека. Вернее он был бы человеком, если бы не вертикальный зрачок, холодно пылающий зеленым светом. И только тогда, жители деревни опомнились.

Первый, рванувшийся вперед человек рухнул на землю, зажимая распоротый живот, второй отлетел в сторону, разбрызгивая кровь, и упал под ноги набегавших товарищей. На мгновение, люди остановились, но Тинтаниэль  знал, что сейчас они бросятся на него все сразу, и сомнут. Но, несмотря на это, ему было все равно. Он занес меч, чтобы совершить последний в своей жизни Танец. Люди ринулись вперед, топча упавших, и в этот момент щелкнули арбалеты. Задняя шеренга, большую часть которой составляли женщины и дети упала на землю. Не поднялся никто. Ошарашенные жители начали оборачиваться назад, забыв о неведомом убийце, когда им в лица ударили новые болты, круша кости и разрывая плоть. И тогда, они побежали. Но несчастные еще не понимали, что им уже некуда бежать. Часть воинов Эзры пустила своих лошадей по сельским улицам, рубя все, что вставало у них на пути. Оставшиеся на площади арбалетчики бросились к костру, с которого Тинтаниэль  снял потерявшую сознание девушку,  и который уже начал заниматься. Через несколько минут, на крыши домов обрушились первые горящие стрелы, и вскоре вся деревня превратилась в огненный ад. И над всем этим хаосом, громом звучали слова Инквизитора:

 

Нечестивцы, вы нарушили заповеди Эзры, напав на слугу его, и потому будете наказаны! Но я не питаю к вам зла. И пройдя огненное очищение, вы присоединитесь к пламени светлого бога, и будете спасены! Дайте пожрать пламени ваши тела, и души ваши очистятся от скверны и ненависти. Будьте искренними, и горнило ада минует вас! Покайтесь!

 

В тот день, он познал всю мощь своего бога, верность товарищей и пляску огня. В тот день, он изменился. И хотя прошло уже больше четырех лет служения Эзре, он до сих пор вспоминал то чувство, которое охватило его в тот день. И сожалел лишь о том, что ни разу не испытывал его после этого. Спасенная им девушка оказалась полу-эльфийкой, травницей из далеких земель Ситикуса, которые она покинула много лет назад. Он рассказал ей о неугасимом огне Эзры, и Лана с уважением внимала рассказам о его боге, но и только. По её словам, она уже служила другим богам, но Тинтаниэль  не огорчился – её боги, как и его, несли с собой свет, и это было главным.  Он и сейчас думал так, но…что-то изменилось. Изменилось после Борки…

 

За несколько дней до отправления в путь, к нему в комнату зашел Инквизитор.  Рассказ был недолгим – церковь получила информацию о том, что одна из аристократок Борки является ведьмой, которая уже много лет сеет тьму в этих землях. Инквизитор с улыбкой наблюдал за тем, как лицо Тинтаниэля исказилось гримасой боли и ненависти – он был единственным, кто знал его истинную историю, а не ту, которая хранилась в анналах ордена Невучара.

С какой-то яростной радостью, он прибыл в Борку, где уже на второй день получил необходимую ему информацию об Иване Борици, которая скрывалась за маской благородной аристократки. Ему удалось несколько раз подобраться очень близко, но неведомый рок вновь и вновь вставал у него на пути. И этот рок принял облик высокого черноволосого мужчины, которого звали Кайл АпГорн.

В тот день, когда в дверь его убежища постучал посланник из Даркона, он готовил очередную ловушку, которая должна была стать смертельной для неуязвимой ведьмы. Но самое страшное был не приказ прекратить охоту, а то, что Инквизитор даже не попытался что-то ему объяснить. И только с улыбкой сказал, что его ждет новая цель – загадочная спутница АпГорна, еще одна ведьма…

Он до сих пор слышал её крики. Он был готов к тяжелой, и возможно смертельной для него битве, но не страшился её, ибо знал, что Эзра находится на его стороне. Но ведьма сама взошла на костер. И, почему-то, он почувствовал, что на этот раз он проиграл, хотя и уничтожил еще одну частицу тьмы. Возможно, это было потому, что грешница так и не согласилась признать в своих грехах и покаяться пред огненным ликом светлого бога. А может быть, в этом было виновато то странное чувство, которое Тинтаниэль  ощутил в тот момент, когда её охватил огонь. И даже самому себе он боялся признать в том, что это было чувство злобной радости и наслаждения…

 

Услышав скрип стула у соседнего стола, Тинтаниэль  вновь вернулся из мира воспоминаний в реальный мир. Здесь, в Валакане, его ожидало новое испытание – разведчики Эзры донесли о том, что в лесах, неподалеку от Ротвальда, находится дом служителя зла, который в течение многих лет собирает последователей. Вместе с ним в город прибыл десяток отборных воинов, которых возглавлял сам Инквизитор. После небольшого расследования, ему удалось найти служанку, которая каждую неделю приходила в дом старика, и теперь Тинтаниэль  должен был допросить её.

Девушка уже подходила к выходу, когда эльф догнал её и схватил за руку. Та попыталась вырваться, но Тинтаниэль  лишь усилил захват, и потащил её наверх, где их уже ожидал Инквизитор. Он находился всего в нескольких шагах от лестницы, когда дорогу ему преградил меч…

Холодно посмотрев вправо, он увидел молодого человека, облаченного в белоснежные доспехи, на которых красовалось изображение розы. Удивившись необычному символу, он попытался улыбнуться рыцарю, и одной рукой взводя курок пистоля, произнес сквозь зубы: “Прошу вас отойти, воин, я спешу. Мой бог ожидает меня, и эту женщину, которая желает внять его откровениям”.

Уже понимая, что так просто пройти ему не удастся, Тинтаниэль  начал понемногу отодвигаться назад, одновременно внимательно наблюдая за рукой, в которой воин сжимал клинок. “Она не хочет идти с тобой, и, судя по её лицу, твой бог вряд ли служит свету! Клянусь Кодексом и Мерой, ты не пройдешь! Отпусти её!”

Внезапно ощутив странную легкость, Тинтаниэль  печально покачал головой. “Ты ошибаешься, рыцарь. Мой бог не служит свету, он и ЕСТЬ свет! Мне жаль, что тебе не дано понять этого”.

Рыцарь успел сделать всего один шаг, когда эльф уже выхватил оружие. И, вдруг, он заглянул в глаза своего противника, и странное чувство пронзило его, чуть не остановив его руку. И только когда рассеялся пороховой дым, и тело воина осело на пол, он вспомнил, где он уже видел подобное выражение. Когда-то, много дет назад, на него так же смотрел его друг, Дерек Анаэрран. И, поднимаясь по лестнице, с онемевшей девушкой, он краем глаза заметил, что единственный спутник рыцаря медленно приблизился к его телу, и склонился над ним. А потом зазвучали, слова, которые глубоко врезались в его память:

 

О Хума, прими его душу в объятья!

Пусть он затеряется в солнечном свете,

В дыхании ветра, в небесном сиянье.

О Хума, прими его душу в объятья!

 

За гранью небес, равнодушных и гневных,

Введи его с миром в селенья блаженных,

Туда, где предел сокровенных мечтаний,

Где песне меча отзываются звезды.

 

Пускай отдохнет он, уставший сражаться,

В чертогах покоя, не зная печали,

Не ведая бега текучих столетий,

В обители Бога Добра, Паладайна.

 

Пусть гаснущий свет его глаз потускневших

Опять отразит безмятежное детство,

Все свежие краски тяжелого мира.

О Хума, прими его душу объятья!

 

За тучи тяжелого дыма умчится,

Взыскуя святого бессмертия неба,

Душа, так любившая бренную землю,

В её вековых, вековечных заботах.

 

Коснувшись бессмертного звездного блика,

Письмен, что от века пророчат нам судьбы,

Она отрешится от горестей мира.

О Хума, прими его душу в объятья!

 

И вздохом последним душа удалится

Из вечного боя за счастье и правду –

Уходит герой, не познавший бесчестья,

В объятия Хумы, где сонмище древних.

 

Превыше вороньего, жадного крика,

Куда воспаряла мечта его сердца

О радостных веснах, цветущих без страха,

За светлой бронею наследников Хумы.

 

Туда, где лишь сокол вещает о смерти,

Уходит воитель – он призван богами

Из гаснущей жизни в обитель бессмертья,

Из сумерек мира – дорогой рассвета…

 

И, поднимаясь по лестнице, он думал только об одном – что никто и никогда не споет над ним прощальную песню…

 

Уже наступили сумерки, когда они окружили дом чернокнижника. Инквизитор доверил Тинтаниэлю особую честь – он, вместе с тремя лучшими бойцами, должен был первым ворваться в дом прислужников зла. И потому, после того, как в крышу дома вонзились первые горящие стрелы, эльф бросился вперед, к массивным дверям, ведущим внутрь дома. Он уже почти достиг их, когда дверь распахнулась, и в проеме показалась чья-то фигура. Не останавливаясь ни на секунду, Тинтаниэль  вырвал из кобур пистолеты и выстрелил вперед. Человек зашатался, и рухнул на пороге. А уже через несколько мгновений, воины Эзры ворвались в дом.

Комната быстро заполнялась дымом. Внезапно, откуда-то из угла комнаты к вошедшим бросился человек. Отбрасывая разряженные пистоли, эльф машинально потянулся к рукояти клинка, когда клинок одного из его товарищей пронзил нападавшего. Именно в это мгновение, Тинтаниэль  начал испытывать смутные сомнения. На пол перед ним осело тело юноши, которому едва исполнилось двадцать лет. В руке он сжимал кухонный нож…

…Он быстро шагал по коридору, с трудом удерживаясь от кашля. Дым уже заполнил весь дом, и его отряду уже надо было покидать его. За прошедшие несколько минут, им встретились еще несколько людей, главным образом стариков, которые пытались выбраться из горящего дома. Все они умерли раньше, чем Тинтаниэль  успел остановить своих людей, и он до сих пор сомневался, следовало ли ему это сделать. Но сейчас у него не было времени – им еще не удалось найти хозяина дома, и потому он должен был спешить.

Распахнув дверь, он понял, что, наконец, достиг своей цели. Здесь, в библиотеке, скрывалось зло. Зло, которое много лет пряталось за своей маской, растлевая и поглощая все новые и новые души. Огонь Эзры должен был положить этому конец. Он бросил взгляд на стоящие возле стены книжные полки – названия книг ничего не говорили ему. “Трактат о вампирах” ван Рихтена, “Природа сна” Иллхаусена, “Мифы и Легенды Севера Ядра” Монтерье, “Записки о Дарконе” Гарлона. Он слышал, как за его спиной другие воины переворачивают эти шкафы и поливают книги маслом – служители света не могли допустить распространения Тьмы, пусть даже и в такой форме. Но Тинтаниэль  шел вперед – там, у окна, сидел, сдавшись, старый человек, сжимавший в руках рукопись.

Занеся над ним меч, Тинтаниэль  начал произносить заученную до автоматизма формулу воина Эзры, которую произносил уже много раз, вынося последний приговор своим жертвам: “Ты согрешил, но священный огонь очистит тебя…”. Но в это мгновение, старик упал перед ним на колени, и начал говорить. Замолчав, Тинтаниэль  молча слушал, а слова чернокнижника ударами молота отзывались в его мозгу: “Я готов умереть, но ради Эзры, возьми книгу. Я писал её всю жизнь, и я молю тебя – не дай ей пропасть. Тогда я умру с миром”. Все еще ничего не понимая, эльф нагнулся над упавшей на пол рукописью, и прочитал названия: “История Карга”. И только потом хлопнула дверь.

Этот звук заставил его очнуться. Он уже слышал треск огня, и стены окружавшей его комнаты горели. Перед ним стоял старик, а за его спиной возвышалась фигура Инквизитора, который, казалось, не замечал огня, и просто смотрел на Тинтаниэля. Эльф обернулся, и заглянул в темные глаза человека, который спас ему жизнь, и который стал его учителем. И, вдруг, услышал его голос: “Убей!” Тинтаниэль  попытался что-то сказать, но из пересохшего горла не вырвалось ни звука. А тем временем, его руки, казалось, сами поднимают тяжелый меч, и заносят его над головой старого человека. И только когда клинок начал медленно падать вниз, глаза эльфа сами остановились на небольшом медальоне, висящем на худой шее – маленьком щите, на серебряной цепочке.

И только когда они вышли из горящего дома, Тинтаниэль  заговорил: “Он был одним из нас”. “Не беспокойся об этом”, - небрежно произнес Инквизитор, “король Азалин будет доволен”. “Но при чем здесь Азалин?” – крикнул, не замечая посмотревших на него товарищей, эльф. “Ты видел все эти книги? Они порочат доброе имя владыки, и особенно та, которую написал этот безумец. Король Азалин поддерживает нашу церковь, и, значит, оскорбляя его, этот человек оскорбил и самого Эзру.” “Но как же Владыка Пламени”, прошептал ошеломленный Тинтаниэль . И тут, лицо Инквизитора исказилось: “Глупец, пойми же, нет никакого Владыки Пламени! Эзра – это легенда! Миф! Мы служим Королю, а не какому-то сумасбродному святому, из наивных сказок! Ты чуть не предал нас сегодня, и, если это повторится, то Азалин лично узнает о твоем проступке. Запомни это!” В одно мгновение он понял все. Учение, в которое он верил, идеалы, которым он служил, и все его надежды, оказались ложью. Все эти годы, Тинтаниэль  убивал по приказу владыки Даркона, превратившись не в воина света, а в наемного убийцу. И кто знает, сколько невинных погибло за это время от его руки.

Казалось, что в последний момент Инквизитор осознал, что его ждет. Он почти дотянулся до рукояти небольшой булавы, заткнутой за пояс, когда меч эльфа вонзился ему в горло. А когда его тело коснулось земли, Тинтаниэль  уже мчался в сторону леса, навстречу спасительной тьме…  

 

Вокруг вновь была ночь, и он вновь был один. Но теперь он знал, что дороги назад уже не будет. Его бывшие товарищи вот-вот начнут охоту за ним, и ему уже не было места даже в этом сумрачном мире. Где он мог спастись от цепких рук служителей Эзры? Возможно на островах. Неподалеку отсюда должен был находиться Окутанный Путь…

Но разве дало бы это хоть что-нибудь? И вдруг, Тинтаниэль  резко спрыгнул с коня и выхватил оружие. Задумавшись, он не заметил странной тишины, обрушившейся на лес. Он не слышал ничего, но только посмотрев на землю он понял, что именно произошло. Под его ногами клубились туманы…

Спрятав пистолет, он вытянул меч из ножен и встал в защитную фигуру Танца. Туман постепенно рассеивался, и только впереди, где должен был находиться поворот дороги, все яснее и яснее проступали контуры небольшого холма, в склоне которого виднелся темный проем. Постепенно, Туманы исчезли, но, внимательно присмотревшись к роще деревьев, расположенной неподалеку, эльф заметил за ними белый полог. Он шагнул вперед, и замер, когда услышал голос. Казалось, будто он шел сразу со всех сторон, но, внезапно, взгляд Тинтаниэля остановился на высоком седом человеке с длинным луком в руках, который пристально всматривался во тьму. А потом, он снова услышал голос: “Я долго ждал. Но ты пришел”. И человек выстрелил.

Несмотря на невероятную скорость противника, Тинтаниэлю почти удалось уклониться от стрелы. Откинувшись в сторону, он попытался выхватить пистоль, но стрела, вонзившаяся вместо груди в плечо, остановила это движение и отбросила воина назад. А потом, он успел сделать лишь одно – поднять меч и остановить первый удар меча своего врага.

Отбивая удар за ударом, он видел за спиной своего противника лица других людей, которые стояли возле пещеры. Он понимал, что если даже ему удастся убить предводителя, то живым ему уже не уйти. Да и сделать это было не так уж легко, учитывая усиливающуюся боль в плече и нечеловечески сильные удары. Но он дрался, а противник все наступал.

Внезапно Тинтаниэль  понял, что знает своего противника. Но только через несколько мгновений он вспомнил, откуда. И, как будто бы почувствовав мысли эльфа, человек громко расхохотался: “Да, тварь! Это я! Я, Кайл АпГорн, жизнь которого ты разрушил! Но сегодня ты умрешь, и все станет как прежде! Как прежде!”

Эльф задыхаясь прохрипел: “Ты ищешь мести?”

Нанеся очередной удар, который едва не сбил Тинтаниэля  с ног, Кайл навис над ним и издевательски крикнул: “Да! Я отомщу тебе! Но не за ту проклятую ведьму, а за себя! Это ты виноват в том, что я здесь. И когда ты умрешь, я выйду на свободу!”

Новый удар бросил эльфа на колени, а его клинок улетел в сторону. Враг уже занес над головой клинок, когда Тинтаниэль  спокойно посмотрел ему в глаза и прошептал: “Предатель”.

А еще через миг,  метнулся за мечом.

Он стоял на берегу реки. Туман клубился вокруг него, впрочем, не подступая слишком близко. Вглядевшись, на другом берегу он начал различать фигуры. Все они были смутно знакомы: вот юноша, почти мальчишка, с глазами замотанными повязкой, вот высокий аристократичного вида мужчина, женщина с чудовищными ожогами, замотанная в какое-то тряпье, нечто жуткое и неестественное, похожее на живые тени, клубящееся в одежде Диннара; их было много, но большинство скрывал туман. Фигуры шептали что-то, но он не мог разобрать слов. Их голоса сливались и превращались в шипение заполнявшее все вокруг, вползавшее в душу Он развернулся, чтобы уйти прочь от этих странных фигур, но куда бы он не повернулся, всюду он видел туманный берег и ряды людей с укором смотревших на него. Не выдержав, он схватился за голову и закричал…

Только в последний миг, Кайл заметил летящий к его груди клинок, и машинально заблокировал удар эльфа. Еще через мгновение ему пришлось отступить на шаг, чтобы остановить прямой выпад противника. Потом еще на шаг, еще, еще…

Спать! Сейчас после длительных поисков нужной им башни, схватки с гоблуном и последовавшим побегом, волоча изнемогающего от усталости Диннара на плечах он неимоверно хотел отдохнуть. Но звуки волынок и вопли гоблунов гнали его вперед. И тогда, понимая что их вот-вот догонят он принял решение: бросив Диннара на землю он объяснил: «Я хочу жить и поэтому должен бросить тебя здесь. Прощай». Убегая, он еще слышал шипение Диннара: «Предатель! Ты всю жизнь будешь предавать тех, кто доверится тебе! Отныне, такова твоя судьба!»

Он уже с трудом держал в руках меч. Эльф, казалось, нападал со всех сторон, а перед его глазами вновь и вновь вставало лицо Коры, уходящей вместе с Хантером навстречу смерти.

 

 «Предатель!» – рокотал в его ушах рев Ханра – «Ты же знаешь что в Черном Ордене делают с дезертирами и предателями!» - великан отшвырнул его в сторону, цепи которыми были скованы его ноги и руки натянулись, когда ученики, державшие их, начали буквально растягивать его в разные стороны.
«Ну что командир? - прошептал еще один голос. «Мы снова встретились. Вот только командовать теперь буду я». Обезображенное лицо Лайама склонилось над ним, кривя губы в кошмарной улыбке. Труп, бывший когда-то Лайамом, резким движением вытащил какие-то клешни и с криком «Предатель!» вогнал их в его лицо.

 

Он попытался закрыть лицом руками, забыв о мече врага, и только жгучая боль в груди заставила его вспомнить о противнике, остановив смертоносный клинок эльфа, направленный в горло. Но руки подвели его, и он упал на траву, выпустив меч, отлетевший на несколько футов…

…Тинтаниэль  стоял перед своим врагом, сжимая в руке зазубренный клинок. Перед ним стоял на коленях враг, но он не видел его. Впервые за много дней перед ним вновь встало лицо Дерека, но не мертвого и залитого кровью, горящей в лучах поднимающегося солнца, а живого, стоящего вместе с ним на перевале Хребта Мира. И слова паладина, который произнес их, глядя на восток, где уже пламенел рассвет: “Если когда-то случится так, что мне придется уйти раньше тебя, то знай – чтобы ни произошло, я буду ждать тебя в чертогах Латандера. И ничто не заставит меня отвернуться от тебя, Тинтаниэль . Ничто”.

Сзади он слышал шаги убийц, которые подходили к нему, но перед ним уже был Фаэлар, запускающий в ночной воздух серебряные молнии, заливающие все вокруг светом. И лица детей, которые смотрели на худощавого мага, метающего в безбрежное небо огненные шары. И ответ мага на вопрос Тинтаниэля: “Зачем?”. Фаэлар просто пожал плечами, и улыбнулся. А потом сосредоточился, и перед зрителями возникли дворцы Эвермета, какими помнил их эльф…

Но постепенно, все эти картины гасли перед еще одним воспоминанием – маленькая девочка, сидящая рядом с ним у ручья, которая, внимательно вглядываясь в его лицо, вдруг тихо говорит: “Дядя Тинтаниэль , пообещай, что ты никогда меня не покинешь”. Обещаю, Даналия, обещаю…

Все еще слыша звенящие голоса, Тинтаниэль  открыл глаза и занес меч.

 

Когда меч Хантера звякнул о камни, Кайл АпГорн поднял голову, и увидел, что эльф, зажимая рукой кровоточащее плечо, уходит в сторону туманной стены, окружавшей его темницу. Застонав от боли, он поднялся на ноги, и заметил лежащий прямо возле его руки клинок. Эльфу оставалось пройти еще двадцать шагов, когда человек, забыв про боль, сжал в руке рукоять меча и бросился за ним.

Перед глазами Тинтаниэля уже клубились Туманы, когда он ощутил боль в спине. Внезапно, он ощутил страшную усталость, и медленно опустился на зеленую траву. Он попытался рассмотреть своего убийцу, но наползающая тьма помутила его взор, а затем все почернело…

…Кайл АпГорн стоял над телом своего врага, сжимая окровавленный меч. Но, почему-то, он не чувствовал радости от смерти Хантера, а только усталость и безразличие. Он исполнил свой долг, и теперь мог уснуть. Но теперь, его сны должны были быть спокойными. Теперь его ждал покой…Он выпустил меч, и повернулся к своей пещере. На её месте клубились Туманы.

Взвыв, Кайл посмотрел себе под ноги, где белая пелена медленно поднималась вверх по его телу. Вокруг был только туман и холод, и он чувствовал, что вместе с ними приходит забвение. И тогда, Кайл АпГорн закричал, и крик его еще долго разносился в пустоте, пока не затих…

 

…Он лежал на зеленой траве, а перед его глазами, устремленными в безоблачное небо, была только ослепительная морозная синева. Он чувствовал боль в спине, но, почему-то, почти не обращал на неё внимание. Попытавшись подняться на ноги, он с трудом подавил крик, и, вдруг, замер на месте, до боли в глазах всматриваясь вперед. Там, на западе, возвышалась зеленая стена могучих деревьев, и широкая дорога вела вперед, к новым приключениям и новым целям. А над всем этим, в ясном северном небе вставали золотые шпили башен Невервинтера, Города-без-Зимы.