Легенда
о Святыне
Ручьев
Сегодня я впервые поднялась с постели с того момента, как караван вошел в Ручьи Невучара. Эльфийские целители воистину могучи – я уже не испытываю боли в груди, и пальцы сжимают перо так же уверенно, как и раньше. Но случившееся мне будет нелегко забыть. Да и нужно ли забывать?
Вокруг все еще Равенлофт. Мир, в котором сгущается Тьма, и в котором слуги ночи постоянно пытаются нанести удар. Но если сердце будет ожесточено против всех, то как оно сможет откликнуться на зов друга? И потому я пришла сюда, к Древу Невучара, Святыне Ручьев.
Я долго стояла перед ним, не отваживаясь прикоснуться к его шершавой коре. Здесь, на небольшом островке, расположенном между двумя потоками, ввысь поднялся исполин, верхних ветвей которого сложно достичь даже взглядом. Ствол, который невозможно обхватить руками, и толстые ветки, которые могут выдержать огромный вес. И бледные руны, которые покрывают его от корней, до верхушки.
Сколько людей уже стояло здесь, пытаясь разгадать их. Кажется, будто руны изменяются, постепенно переходя одна в другую, но это не так. На самом деле, рунное письмо эльфов, тайна которого передается из поколения в поколение, не изменяется, но глаза непосвященного просто не могут отличить один знак от другого. Я могу.
И, несмотря на сильную боль, время от времени оживающую в боку, я могу опуститься на колени перед бесконечным списком имен, многие из которых уже давно стерлись из памяти живущих. Летописец должен помнить их все, ибо только благодаря им, этот мир все еще остается миром сумерек, а не миром вечной ночи. И, хотя возможно это всего лишь иллюзия, среди этих рун ярче всего сияет одно имя. Имя Андрэ Дюваль.
Он
стоял на
небольшом
балконе,
нависшем над
огромным
залом,
расположенным
в самом
сердце
Мрачной
Твердыни,
главной
темницы и
штаба верных
слуг владыки
Даркона,
Каргата.
Бессловесные
прислужники
уже
установили
исполинские
песчаные
часы, и
приготовили
необходимые
реагенты. До
начала
церемонии
оставалось
еще
несколько
минут, и он
мог
отдохнуть. И
тогда Андрэ
Дюваль
погрузился в
воспоминания…
Много
лет назад, он
дарил людям
свет и тепло,
рассказывая
прекрасные
истории,
сказки, песни…
И люди
платили ему
своей любовь,
так же, как и
его духовные
родители и
товарищи –
эльфы.
Светлый
народ. Он всю
жизнь
восхищался
ими, понимая,
что несмотря
на то, что в
его жилах
течет и их
кровь, ему
никогда не
стать
подобным им.
Но это не
огорчало его,
и в те
нечастые
минуты, когда
печаль
одолевала, и
угрожала
затопить его
душу, он брал
свою любимую
лютню, и
выходил на
городскую
площадь. Он
играл, а люди
благодарили
его за
прекрасную
игру, так и не
понимая, что в
первую
очередь он
играл не для
них, а для
себя. Но то,
что его
музыка
радовала
других,
дарило
радость и ему.
Но
они предали
его! Да, он
изменился, но
разве это
изменилась
его душа? Он
остался
таким же
добрым Андрэ,
каким он и был,
несмотря на
ужасающую
маску, в
которую
превратилось
его лицо. Но
все они
оттолкнули
его, и однажды,
он решил
отомстить им
за все, и
отомстил. И
тогда,
склонившись
над телом
первой и
единственной
за всю свою
жизнь жертвы,
он вдруг
понял, что ему
не за что было
мстить, и
зарыдав от
горя
поклялся
любой ценой
искупить
свою вину.
И
только
теперь он
понял, какой
будет цена.
Много лет он
искал слабое
место того,
кто был
виноват не
только в его
падении, но и
во всех бедах
его народа. И
только
сейчас он в
полной мере
понял смысл
древнего
изречения: “Враг
моего врага –
мой друг”.
Они
со Смертью
понимали
друг друга
без слов. И
хотя Андрэ
так и не смог
смириться с
холодным
безумием и
жестокостью
своего
союзника, их
объединило
одно –
ненависть к
Королю. Один
ненавидел
его за то, что
тот отнял у
него самое
дорогое,
другая – как
слуга
ненавидит
господина. И
сегодня, их
ожидал
триумф.
Когда
Андрэ
обернулся в
сторону зала,
ОН уже был
внутри часов.
Смерть
поднималась
на вершину
устройства, а
бессмертный
король-лич
беспомощно
застыл за
стеклом. И
тогда, душу
бывшего
барда
заполнила
волна
удволетворения,
который с
наслаждением
представил,
сколько раз
Азалин
наблюдал за
мучениями
своих
пленников, и
что он
испытывает
сейчас,
оказавшись в
их положении.
А
потом
наступил
хаос. В нижней
половине
часов
загорелся
огонь, и
казалось,
будто сам
воздух
загудел от
наполнившей
его энергии. И,
внезапно,
зазвучали
выстрелы.
Андрэ
вскочил,
забыв о
безопасности
и о том, что
должен был
оставаться в
роли
наблюдателя,
и заметил, как
с ближайшего
к центру зала
балкончика в
воздух
взвилась
небольшая
человеческая
фигура. Уже
падая в
бездну,
человек
каким-то
чудом успел
нажать на
курок, и
ухватиться
рукой за край
часов. Смерть
склонилась
над ним, и…
начался
Реквием.
Когда
опустилась
пыль от крыши
рухнувшей
крыши здания,
Андрэ
медленно
подошел к
своему
бывшему
союзнику,
которая
стояла у
остатков
часов.
Несмотря на
всю свою мощь,
новая
владычица
Некрополиса
выглядела
ослабевшеё и
истощенной.
Но даже
гримаса боли
на её лице не
смогла
стереть с
него
победной
улыбки. До тех
пор, пока она
не
встретилась
взглядом с
личем.
Но
еще до того,
как она успел
понять, что
задумал её
бывший друг,
бывший бард
шагнул
вперед, и
вонзил ей в
грудь меч.
Смерть
рухнула на
каменные
обломки,
бывшие
некогда
полом, и вдруг
закричала,
впервые
почувствовав
настоящую
боль, вместе с
которой из её
тела уходила
и жизнь. И
тогда она
услышала,
ставший за
несколько
мгновений
ненавистным
ей голос:
“Этим мечом,
и этой кровью,
я именую тебя,
Ловеллин
Дачин,
истинно я
именую тебя
Ловеллин
Дачин. Я
заклинаю
тебя твоим
именем, да не
пересечешь
ты границ
своих
владений,
своего
Города, во
веки веков, и
закрепляю
это заклятье
твоим именем
и силой
Туманов.” И
внезапно
осознав, что
совершил его
бывший
товарищ,
Смерть
вскочила, и не
обращая
внимания на
страшную
боль вырвала
из раны
клинок
Дюваля, и
бросилась на
него…
…Он
лежал на
траве, не
понимая кто
он, и зачем он
здесь. Он
помнил
только ад,
обрушившийся
на него после
завершения
заклинания, и
тьму
сомкнувшуюся
над ним. И
вдруг, он
услышал
звуки флейты.
Он
попытался
встать, но
почувствовал,
что не может
этого
сделать. Да и
нужно ли было
это? С трудом
повернув
голову, он
увидел, что
прямо на него
смотрят
глаза, цвета
расплавленного
золота. Глаза
одного из
Светлого
народа. А
потом,
прислонившийся
к огромному
дереву, эльф
вновь поднес
к губам
флейту и тихо
произнес: “Ты
заслужил
отдых. Не
бойся, я не
оставлю тебя
одного, и не
позволю им
забрать тебя,
как они
сделали это
со мной.” За
его спиной
клубился
туман, но,
казалось, не
мог пересечь
невидимую
черту,
начинавшуюся
прямо за
спиной эльфа.
Прикрыв
глаза, Анлрэ
Дюваль
отдался
покою,
который
понемногу
окутывал его
со всех
сторон, а над
ним звучала
погребальная
песнь флейты.
Приближался
рассвет.
Первый
рассвет в
Некрополисе.